Впервые в Игру я попал в 7-летнем возрасте в 1926 году. Отец взял меня на Ивановский базар (21 мая в день Иоанна Богослова). Добирались из д. Бедколуд через лес, а через реку Лоза переправлялись на лодке. Специально для этого были перевозчики из д. Мокрушино. Отец вез на продажу посевное зерно – овес, ячмень. Дорога мне показалась очень длинной, к тому же по дороге я промочил ноги и сильно замерз. По прибытию в Игру отец завел меня в церковь, чтобы я согрелся. Церковь меня поразила своими размерами и убранством. Наша Деменлудская церковь была тоже не маленькая, по-своему красивая, но она была деревянная, выкрашенная в белый цвет, но своими размерами уступила каменной церкви. Сегодня церковь Иоанна Богослова восстановлена, но не до конца. На прежней церкви было больше куполов, внутри она была богато расписана, богаче и наряднее был алтарь. И что особенно запомнилось – теплые полы. Я не только быстро согрел ноги, но и лапти быстро высохли. Народу в церкви было много, но службы не было. В основном люди приходили греться. Кто-то меня даже накормил…
      Помню, что базар был многолюдный. Торговали семенным материалом и сельскохозяйственным инвентарем. Отец зерно продал быстро, а что купил на базаре, не помню. Помню, что к кому-то заходили в гости, что домой в деревню вернулись только к ночи.
      Будучи уже юношей, в Игру приезжал чаще. Останавливался у сестры Софьи, которая вышла замуж за игринского жителя – Корепанова Александра Амбросиевича. Жила она в пятистенном доме муж. Рядом дом брата мужа – Ильи. Были они из рода Ёриж Иван. Их поля простирались до сегодняшней школы №5. Были они середняками, но жили зажиточно. Родственники мужа сестры и сам Александр уговаривали моего отца переехать в Игру. И отец даже вроде бы согласился. Но наши деревенские отца отговорили. Я запомнил фразу: «Иван – Иван, Игра как раскаленная сковородка на горе, урожай плохой бывает, хуже нас там живут». Так это было или не так, но отец переезжать отказался.
      В декабре 1936 года я поступил на курсы трактористов в д. Унтем. Даже в те годы жизнь активнее была в Унтеме, чем в Игре. Да и Игра была небольшая, больше походила на деревню: одна-две улицы, рядом деревни Мокрушино, Камешница, Сундур, Унтем. Церковь была из куполов, по-моему, там был склад, дома мне казались какими-то старыми, покосившимися.
      Игра стала преображаться только после войны. После демобилизации в июне 1946 года я вернулся домой, сначала в д. Бедколуд, а 12 июня 1946 года меня определили в Игринский районный финансовый отдел. В это время Игра являлась районным центром. Послевоенная жизнь была наполнена радостью встреч и горечью утрат. Горькую правду о гибели родственников, брата узнал от сестер, которые остались вдовами с маленькими детьми. У меня было чувство вины, что не погиб, что не был даже серьезно ранен, что вернулся живой. Эйфории радости не было, потому что повсеместно были горе и нужда. Работая участковым страховым инспектором, «мотался» по деревням. Как члена ВКП(б) регулярно направляли в хозяйства в качестве уполномоченного в период разгара сельскохозяйственных работ. Я хорошо помню деревни тех лет. В основном в деревнях было престарелое население, много женщин – вдов, инвалидов. На них держались колхозы. Бездорожье, отсутствие медицинского обслуживания, зачастую ручной труд, многочисленные налоги, недоимки – все это делало деревни еще более бедными. Многие старались покинуть деревни. Особенно это удавалось тем, кто был в преклонном возрасте (они уезжали к детям в город нянчить детей), либо демобилизованным солдатам – участникам войны (они были востребованы на заводах, и после получения прописки в городе имели право на первоочередное получение жилья).
      В июне 1949 года я был переведен инспектором по начислению пособий вдовам, многодетным и инвалидам Игринского райфинотдела. Заведующим райфинотделов в то время был Стрелков Николай Никитич, а бухгалтером Стерхова Елизавета Михайловна. К этому времени я был женат на Трониной Татьяне Андреевне, которая тоже работала в райфинотделе налоговым инспектором. Нам выделили небольшую квартиру в 2-х этажном доме на 1 этаже (на верхнем этаже был райфинотдел. Этот дом находился за нынешним краеведческим музеем. А в то время в здании Краеведческого музея был Райком ВКП (б) и исполком). У нас в то время была коза, которую купили, чтобы своим молоком кормить родившегося в 1949 году сына. Но козу держали под лестницей в сенях, зимой укутывая половиками. По соседству в маленькой комнатушке жила Холманских Мария, участник Великой Отечественной войны, работала она инструктором Райкома ВКП (б), постоянно ходила в военной форме. Не потому, что так хотела, а потому, что не было возможности купить гражданскую одежду. Я и сам-то долго после войны донашивал гимнастерку и галифе. Свой первый вельветовый костюм купил только в 1950 году. Мария была очень красивой девушкой. Впоследствии она создала местное радио и была его бессменным диктором. Вышла замуж за фотографа Дементьева (как зовут, уже не помню). Часто мы совместно ужинали картошкой, и пили чай с сахарином. До этого мотаясь по квартирам, а сейчас ютясь в тесной комнате, слушая упреки за козу (она действительно создавала неудобства), я с женой мечтал о своем доме. И такая возможность представилась. Узнав о продаже, обгоревшей при пожаре парикмахерской, мы решили купить и построить себе дом. Место выделили на вновь строящейся Горной улице. Когда то это были поповские земли, потом колхозные поля. К этому времени на конце улицы открылась заготовительная контора, на месте ветеринарной станции (я помню, подростком сюда, с отцом приводили лошадь лечить), функционировал военкомат. Впоследствии военкомат переехал на улицу Победы, а в здании была открыта автошкола. На улице было лесничество. Здесь, на улице Горная, мы и обосновались с 1950 года. Дом получился маленький. Но это было свое жилье. Да и у соседей дома не выглядели хоромами: вывезенные из деревень, перекатанные дома были небольшими. Через 10 лет решили строить новый дом. Строили долго, денег не хватало, взяли ссуду в банке - 5 тысяч рублей под 3% годовых с отсрочкой на год (вот такие ссуды были в те времена!) к слову сказать, за ссуду рассчитались с банком быстро, в течение года даже проценты не пришлось выплачивать. В новый дом переехали в 1962 году. С тех пор не раз ремонтировали, переделывали, что-то перестраивали. Вид дома очень изменился. Строить дом было трудно не только в финансовом плане, но и физически. Лес вывозили на лошадях, бревна вытаскивали из леса на себе, сруб рубили после работы. Работу на мужскую и женскую не делили. Так что досталось и жене! Участок достался плохой: по меже огорода проходил ров с периода гражданской войны (это были окопы), огромная яма от бывшего блиндажа, изрешеченная пулями старая верба, лог, образовавшийся от ливневых стоков. Много таскали земли с болота в мешках на себе, чтобы поднять огород, сделать его пригодным для земледелия. Остро стояла проблема с водой. Носить воду из ключа в гору – труд тяжелый. Решили копать колодец. С соседями жили дружно, поэтому проблем с рытьем колодца не было. Решили – сделали. Дружно с соседями озеленили улицу. В то время часто проводили субботники: по озеленению улиц, по строительству объектов, по благоустройству поселка, по строительству ГЭС. Но субботники проводили либо по выходным, либо после работы. Благодаря этому поселок преображался. Улицы были зелеными: черемуха, сирень, акация, клен, рябина, береза – все это украшало дома, улицы. Лично засаживал сквер перед ныне стоящим краеведческим музеем, старшеклассники засаживали деревьями территорию вокруг церкви. К тому периоду в церкви функционировал РДК. Именно тогда, на субботниках, мы начали заготовку бревен для строительства районной библиотеки. Строили эту библиотеку из нами подготовленного материала рабочие по найму.
      Самые тяжелые субботники были по строительству Мувырской, Среднешадбеговской и Щербетской ГЭС. Землю, камни для сооружения плотины приходилось носить практически вручную. Техника не проходила из-за бездорожья, а лошадей жалели. Многое создавалось за счет энтузиазма. Не совсем может быть добровольного. Но к этому относились с пониманием. С того периода много прошло времени. Деревьев с той поры осталось мало. Вырубили березы вокруг церкви. Кому мешали? Не увидишь клены, акации, черемуху… Единицы деревьев с той поры остались и на моей улице.
      Уходит время. Совсем недавно провезли меня по Игре, не узнал. Нет старой Игры, есть современный город: обустроенный, с огромным потоком машин, с незнакомыми мне людьми, с многочисленными магазинами. Для меня дороже старая Игра, потому что с ней связана моя жизнь, моя судьба. Нет уже в живых моих соседей, с которыми мы жили дружно, с которыми вместе делили радость и горе. Разъехались их дети, продав дома родителей. Единицы детей остались в домах своих родителей. Хотелось бы, чтобы они сохранили память о своих родителях, о своем доме, улице, об Игре.
      От лаптей и сохи до современной электроники отмеряется моя жизнь. Видел всяких людей – и хороших, и плохих. Благодарен судьбе, что плохих пережил. Добрым словом вспоминаю тех, кто помог мне по жизни.

Сейчас Зазару Ивановичу 96 лет	Старший брат проводил классный час в читальне
Республиканские курсы повыш. квалификации в конце 40-х годов. (Перевощиков работал налоговым инспектором райфинотдела)	Субботник по озеленению(50-е годы)